Когда я учился у П.П. Кончаловского, он меня пригласил к себе на дачу. Этот волнующий день, проведенный у него, остался у меня в памяти до мельчайших деталей. Он мне тогда показал свои работы. Я их запомнил. Они произвели на меня большое впечатление.
Его сын Миша тогда был еще совсем мальчиком. Ведь это было спустя два года после смерти Сурикова. Суриков жил с ними на этой же даче. Петр Петрович показал мне целую тетрадку работ маленького Миши, и я её запомнил (не так давно Михаил Петрович подтвердил это, когда я ему напомнил некоторые работы). Петр Петрович сказал тогда, что Миша совсем не похож на него. Ему нравились рисунки Миши, и мне тоже они показались очень живыми, выразительными и красивыми по цвету. Я тогда сказал, что цвет он очень хорошо чувствует. И об этом я вспомнил, когда была выставка работ Михаила Петровича в МОСХе, в Ермолаевском переулке. Я там встретил Петра Петровича, он просил меня посмотреть и сказать свое мнение, без всяких, как он сказал. Когда я все обошел, он меня встретил вопросом: «Есть свой мир?» Я ответил, засмеявшись, что безусловно, есть, но вместе с тем, он имеет права больше, чем кто-либо, продолжать школу своего учителя: «Вы его отец, некуда ему деться!»
Я люблю М.П.Кончаловского. В нем есть те черты, которые были у Петра Петровича - чистый, настоящий, во всем правдивый, доброжелательный и принципиальный. Отношение Петра Петровича к художникам было неизменно, независимо от положения, которое они занимали. Правда, Петр Петрович иногда рубил, не вдаваясь в детали, не выискивая положительных сторон у некоторых художников. Ну, например, если сказать о ком-нибудь, что у него картина хорошо задумана или хорошо скомпонована, или хорошо нарисована, интересна по содержанию, то Петр Петрович говорил - но живопись плохая. Все кончено, все положительные стороны его уже не интересовали.
Я вспомнил, как об одном очень известном художнике он сказал: «Талантлив, но живопись плохая. Вероятно, не прошел никаких «измов», когда нужно было, вот и результат.»
Я много об этом потом думал и пришел к выводу, что прав был Кончаловский. Люди искусства не могли не реагировать на импрессионизм, Сезанна, Ван-Гога, Матисса, кубизм. Невозможно представить, чтобы любой художник в своем развитии мог прямо идти от передвижников, как бы замечательны они ни были, к современности. Репин знал импрессионистов, Суриков рядом видел Кончаловского, в то время очень левого, как раньше говорили, художника. Мне рассказывали, что работа Якулова «Скачки» очень нравилась В.А. Серову. Ну, а Врубель и Коровин все знали о современном искусстве и относились к нему с интересом. Это видно по их работам.
И.Э.Грабарь дошел в один период до пуантелизма - вот даже до какого «изма»! Им занимались Синьяк и Сёра в прошлом веке и в начале нашего. Ну, и чем это повредило Грабарю? Пожалуй, лучшие работы Грабаря относятся именно к этому времени, его знаменитые «Березы зимой» я увидел в 13 лет, учась в Строгановском, увидел их в Третьяковской галерее и воспринял необычайно сильно, они поразили меня тогда. А в наше время еще находятся люди, которые ничего не хотят знать, кроме передвижников, а Сезанна и по сей день называют родоначальником формализма.
О Петре Петровиче Кончаловском, моем учителе, я уже много писал, вспоминая ВХУТЕМАС, 20-50-е годы. Я прошел академическую школу в Строгановском училище у Шербиновского. Это фактически Чистяковская школа, затем я учился в студиях Ф.И. Рерберга, И.И. Машкова и у П.П. Кончаловского. Петр Петрович был ко мне в ученические годы очень внимателен, и это осталось на все времена.
А сейчас я хочу вспомнить последнюю встречу с ним в Доме литераторов на выставке А.В.Фонвизина.
Мы сидели с Петром Петровичем Кончаловским и долго-долго разговаривали. Он сказал тогда, что, как и некоторые другие художники, неуютно себя чувствует в Академии. Петр Петрович очень резко высказался по поводу известных лиц в руководстве Академии и прибавил: « В следующем году мне будет 80 лет. Неужели мне не дадут выставить моего «Полотера» и ряд других работ...» Тут же напомнил мне, хотя я об этом сам помнил, что на его персональной выставке на Кузнецком мосту были сняты некоторые работы, в том число и «Полотер». Петр Петрович рассказывал мне о многих художниках и как он к ним относится. В это время подошла Н.А.Удальцова. Кончаловский похвалил ее натюрморт, который он видел где-то на просмотре. Он сказал про работы Фонвизина, что он пишет не прямо, а по поводу натуры на память. Петр Петрович положительно отнесся к его работам. Он повторил свою точку зрения на живопись, которая мне была знакома, она оставалась, в основном, такой же, какой была в 1918-1919 г.г., когда я у него учился. Это была твердая, незыблемая позиция - в живописи главное цвет, его действие, богатство красок, колорит, сила и тонкость, выразительность. Чувство, образ, ощущение жизни и природы должно быть выражено цветом, не списывать с натуры, а находить наиболее постоянные черты, характер явлений природы. Это относится и к человеку. Все надо писать решительно и взять самое главное, отбросив все лишнее. Проще - это не легче, меньшими средствами - это тоже не легче, а труднее. Больше решать, строить композицию. Моему сердцу близки такие разговоры о живописи. Кончаловский высоко ценил таких живописцев, как Александр Иванов, Суриков именно за то, что они могли глубочайшие по содержанию произведения выразить подлинными средствами живописи, сложным колористическим богатством , контрастным отношением и едва уловимыми нюансами. Все цвета там подчинены единой воле художника и везде цвет воздействует с наивысшей силой.
У нас по сей день есть две линии. Я всегда считал и буду считать, что главное - это линия колористическая. Но многие не имеют полноценного таланта к ней. Как в музыке: можно много чувствовать, понимать, но не иметь настоящего слуха и чувства музыкального ритма. Это можно преодолеть, заменить, но это все же не плюс, а минус. У нас много картин с таким минусом, а многие художники, имея колористический талант, загубили его, не оценив того, чем их природа наделила. Этому способствовала группа А.Герасимова. К тому же нужно, чтобы было движение подлинной живописи в направлении больших задач и высокая ответственность критики. Многие этой стороной дела даже не интересуются и говорят, что не важно какими средствами, а важен результат. Вот как раз у Рублева, Сурикова, Врубеля, Коровина, Серова, Кончаловского, Машкова, многих других художников все идеально совпадает, потому что они стоят на настоящем пути живописи Я сейчас высказываю свои соображения о живописи, вспоминая последнюю встречу с П.П.Кончаловским, которого я считаю классиком нашего искусства и продолжателем подлинных традиций в живописи.
